Задание №15242 ЕГЭ по Литературе

− Пришел я в Ершалаим точно через Сузские ворота, но пешком, в сопровождении одного Левия Матвея, и никто мне ничего не кричал, так как никто меня тогда в Ершалаиме не знал.

− Не знаешь ли ты таких, − продолжал Пилат, не сводя глаз с арестанта, − некоего Дисмаса, другого − Гестаса и третьего − Вар-раввана?

− Этих добрых людей я не знаю, − ответил арестант.

− Правда?

− Правда.

− А теперь скажи мне, что это ты все время употребляешь слова "добрые люди"? Ты всех, что ли, так называешь?

− Всех, − ответил арестант, − злых людей нет на свете.

− Впервые слышу об этом, − сказал Пилат, усмехнувшись, − но, может быть, я мало знаю жизнь! Можете дальнейшее не записывать, − обратился он к секретарю, хотя тот и так ничего не записывал, и продолжал говорить арестанту: − В какой-нибудь из греческих книг ты прочел об этом?

− Нет, я своим умом дошел до этого.

− И ты проповедуешь это?

− Да.

− А вот, например, кентурион Марк, его прозвали Крысобоем, − он − добрый?

− Да, − ответил арестант, − он, правда, несчастливый человек. С тех пор как добрые люди изуродовали его, он стал жесток и черств. Интересно бы знать, кто его искалечил.

− Охотно могу сообщить это, − отозвался Пилат, − ибо я был свидетелем этого. Добрые люди бросались на него, как собаки на медведя.

Германцы вцепились ему в шею, в руки, в ноги. Пехотный манипул попал в мешок, и если бы не врубилась с фланга кавалерийская турма, а командовал ею я, − тебе, философ, не пришлось бы разговаривать с Крысобоем. Это было в бою при Идиставизо, в долине Дев.

− Если бы с ним поговорить, − вдруг мечтательно сказал арестант, − я уверен, что он резко изменился бы.

− Я полагаю, − отозвался Пилат, − что мало радости ты доставил бы легату легиона, если бы вздумал разговаривать с кем-нибудь из его офицеров или солдат. Впрочем, этого и не случится, к общему счастью, и первый, кто об этом позаботится, буду я.

В это время в колоннаду стремительно влетела ласточка, сделала под золотым потолком круг, снизилась, чуть не задела острым крылом лица медной статуи в нише и скрылась за капителью колонны. Быть может, ей пришла мысль, вить там гнездо.

В течение ее полета в светлой теперь и легкой голове прокуратора сложилась формула. Она была такова: игемон разобрал дело бродячего философа Иешуа по кличке Га-Ноцри, и состава преступления в нем не нашел. В частности, не нашел ни малейшей связи между действиями Иешуа и беспорядками, происшедшими в Ершалаиме недавно. Бродячий философ оказался душевнобольным.

Вследствие этого смертный приговор Га-Ноцри, вынесенный Малым Синедрионом, прокуратор не утверждает. Но ввиду того, что безумные, утопические речи Га-Ноцри могут быть причиною волнений в Ершалаиме, прокуратор удаляет Иешуа из Ершалаима и подвергает его заключению в Кесарии Стратоновой на Средиземном море, то есть именно там, где резиденция прокуратора.

Оставалось это продиктовать секретарю.

(М. А. Булгаков, «Мастер и Маргарита»)